Китайско-индийский конфликт. Китай и индия в опасной близости от военного конфликта в гималаях Китай напал на индию
Пока все внимание приковано к ядерной риторике между Северной Кореей и Соединенными Штатами, на отдаленном Гималайском хребте тихо разворачивается конфликт между Индией и Китаем — с такими же высокими ставками. В течение последних двух месяцев индийские и китайские войска столкнулись на плато в Гималаях в напряженной близости, в споре, вызванном действиями китайских военных. Они хотят построить дорогу на территорию, претензии на которую высказал ближайший союзник Индии Бутан.
Индия предложила обеим сторонам отступить, и ее министр иностранных дел заявил в парламенте, что спор может быть разрешен только путем диалога. Тем не менее, Китай решительно защищал заявленное право на строительство дороги в районе Доклам, на которую он также заявил претензии.
С тех пор, как начался спор, министерство иностранных дел Китая почти ежедневно публикует гневный поток осуждений в адрес Индии и ее «незаконного посягательства» и «безрассудства», а также требований, чтобы Нью-Дели вывела свои войска, «если хочет способствовать миру». Столкновения и потасовки между двумя странами происходят уже давно вдоль 2220-мильной границы Индии и Китая — большая часть которой остается спорной — хотя армии не стреляли друг в друга более полувека.
Аналитики говорят, что этот новый виток в споре вызывает больше беспокойства, поскольку он произошел в то время, когда отношения между двумя ядерными державами ухудшаются, а Китай рассматривает этот вопрос как прямую угрозу своей территориальной целостности. Впервые такой конфликт включает третью страну — крошечное гималайское королевство Бутан. Аналитики говорят, что остается потенциальная угроза опасных столкновений в других местах на сложной горной границе. Во вторник утром произошли столкновения между индийскими и китайскими патрулями, они обменялись ударами возле озера в Ладакском районе индийского штата Джамму и Кашмир, согласно местным сообщениям. «Слишком самонадеянно исключать эскалацию», — сказал Шашанк Джоши, аналитик Королевского института United Services в Лондоне. «Это самый серьезный кризис в отношениях между Индией и Китаем за 30 лет».
Контекст
В гостях у 500-летней гималайской мумии
BBC 01.08.2015Смогут ли Индия и Китай обменяться рукопожатием через Гималаи?
The Diplomat 24.05.2013Руки, протянутые через Гималаи
South China Morning Post 05.04.2005Противостояние также отражает расширяющееся геополитическое соревнование между самыми густонаселенными странами Азии. Поскольку Китай укрепляет острова в Южно-Китайском море и оказывает свое влияние через амбициозные инфраструктурные проекты на всем континенте, его доминирование в азиатских делах растет, равно как и его нежелание терпеть соперников. Многие считают Индию последним противовесом. «Самая значительная проблема для Индии исходит от подъема Китая, и нет никаких сомнений в том, что Китай будет стремиться к сокращению стратегического пространства Индии путем проникновения в районы Индии. Мы сейчас видим это», — сказал бывший министр иностранных дел Индии Шиям Саран на мероприятии в Нью-Дели.
Инцидент начался в середине июня, когда отряд Народно-освободительной армии, НОАК, вошел в отдаленное плато, населенное в основном бутанскими пастухами — с землеройными машинами и другим оборудованием и «попытался построить дорогу», — говорится в заявлении министерства иностранных дел Индии. Им противостоял патруль Королевской Бутанской армии, индийские солдаты разбили там палатки два дня спустя. Индия и Бутан — страна с населением чуть менее 800 тысяч человек — давно имеют особые отношения, которые включают военную поддержку и 578 миллионов долларов США помощи Бутану. Индия говорит, что дорога помогла бы китайским войскам приблизиться к стратегически важному коридору Силигури, известному как «шейка цыпленка», узкой полосе земли, которая отделяет северо-восток Индии от остальной части страны. Китай утверждал, что более 270 пограничных солдат Индии, перевозящих оружие и управляющих двумя бульдозерами, «грубо пересекли границу» и продвинулись на 100 ярдов на территорию Китая.
Корни недоверия между двумя народами восходят к решению Индии приютить Далай-ламу в 1959 году, когда духовный лидер бежал из Тибета во время восстания там, и ко вторжению Китая во время короткой пограничной войны в 1962 году. Наблюдалось значительное ухудшение отношений после того, как Индия в 2005 году подписала соглашение о ядерном сотрудничестве с Соединенными Штатами и укрепила связи между двумя крупными демократиями. В 2014 году Нарендра Моди вступил в должность как самый про-китайский премьер-министр Индии с 1962 года, он стремился не только подражать экономическому прогрессу Китая, но и привлечь китайские инвестиции, говорят аналитики. Но он обнаружил, что китайский президент Си Цзиньпин является ненадежным партнером, поскольку Китай заблокировал заявление Индии о присоединении к группе ядерных поставщиков и заблокировал попытки объявить пакистанского боевика Масуда Ажара террористом в Организации Объединенных Наций.
Мультимедиа
От Гебрид до Гималаев – самые странные и страшные аэропорты мира
09.06.2010Когда всеобъемлющая инициатива Китая «Один пояс, один путь» добавила экономический коридор через часть находящегося в Пакистане Кашмира, региона, на который претендует Индия, напряженность резко возросла. Моди бойкотировал крупный саммит в Пекине, который запустил план по созданию проекта в этом году. Между тем, Индия встревожила Китай, позволив Далай-ламе посетить важный буддистский монастырь в северо-восточном штате Индии Аруначал-Прадеш в этом году. Пекин заявляет, что этот регион является частью Тибета. «Индия терпела и поддерживала тибетских сепаратистов, позволив тибетским независимым группам создать „правительство в изгнании" в Индии», — сказал Лонг Синьчун, директор Центра индийских исследований в Западном педагогическом университете Китая в Наньчуне.
Два месяца спустя несколько сотен китайских и индийских войск по-прежнему остаются на плато, и появляется реальная угроза насилия. Сюй Гуангъюй, генерал-майор в отставке, сказал, что Китай готовится вытеснить индийские войска, если Нью-Дели не отступит, но надеется, что цель Китая может быть реализована без кровопролития. «Мы не будем стрелять первыми. Мы очень четко говорим об этом, и это свидетельствует об искренности Китая», — сказал он. «Но решать будет не Китай. Будет ли война, зависит от индийцев. Однако, если они выстрелят первыми, они потеряют контроль и инициативу». По словам Джоши, наблюдая за эскалацией в отношениях с Китаем, Индия предприняла множество мер по обеспечению готовности, в том числе повысила готовность к боевой тревоге нескольких подразделений, что предполагает перемещение двух ее горных дивизий в сторону региона и предоставление войскам возможности начать акклиматизацию к большим высотам. «Очевидно, что есть целый набор мер, которые они предприняли как можно более осторожно, чтобы защитить себя от неожиданных наступлений Китая», — сказал Джоши.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.
Си Цзиньпин заявил, что Китай никому не позволит отколоть от себя ни одного участка своей территории. Эти слова относятся сразу к нескольким проблемным точкам, но сейчас воспринимаются как адресованные конкретно Индии: уже больше месяца в Гималаях продолжается противостояние военных двух стран. Какую позицию должна занять в этой ситуации Россия?
«Никто не должен думать, что мы проглотим горькую пилюлю нанесения ущерба нашему суверенитету, безопасности или интересам развития» – так сказал председатель КНР Си Цзиньпин в Пекине на церемонии в честь 90-летия Народно-освободительной армии Китая. Учитывая, что
с середины июня растет напряжение между китайскими и индийскими военными на плато Доклам,
это заявление в первую очередь касается индийских властей.
Индийско-китайские территориальные споры имеют долгую историю – но теперь, после вступления Индии в Шанхайскую организацию сотрудничества, они особенно беспокоят Россию.
Саммит ШОС, на котором Индия и Пакистан стали полноценными участниками российско-китайско-среднеазитской организации, состоялся 8–9 июня – а уже через неделю китайские военные инженеры начали строить автомобильную дорогу на плато Доклам. Эта территория на Гималайском высокогорье является спорной между Китаем и Бутаном – а учитывая, что маленькое горное королевство передоверило вопросы своей обороны Индии, между Китаем и Индией, граница с которой также проходит в нескольких километрах.
И когда китайцы 16 июня стали строить дорогу, то на спорной с Бутаном территории они разрушили блиндажи индийских военных (естественно, пустые) – в ответ через пару дней индийские солдаты поднялись на плато и блокировали строительство дороги.
Оружие не применялось – ограничились рукопашной борьбой. Дальше пошло по нарастающей: китайцы перекинули своих военных, индийцы – своих. И хотя непосредственно на плато противостоят друг другу примерно по 300 человек, в сами приграничные районы уже стянуты по несколько тысяч. К тому же китайская армия провела рядом еще и учения – и, естественно, обе стороны требуют друг от друга вывести войска со своей территории.
Причем у обоих есть свои резоны. Китай хочет построить дорогу по своей территории – понятно, что у нее будет чисто военное значение, но он в своем праве. Плато он считает своим, ссылаясь на договор 1890 года между княжеством Сикким (сейчас это индийский штат, а тогда оно находилось под британским протекторатом) и Тибетом – по которому Доклам относится к Тибету, то есть к Китаю. Бутанцы и индусы отказываются это признавать – тем более что и на границе Китая и Индии есть три больших спорных участка, также связанных с Тибетом.
Один находится восточнее Бутана – это индийский штат Аруначал-Прадеш, 3,5 тыс. кв. км которого Китай считает своими, но заняты они индусами. А на западе, где сходятся границы Индии, Пакистана и Китая, индийцы выдвигают претензии на Аксай-Чин, 43 тыс. кв. км. которого они даже включили в свой штат Джамму и Кашмир. Китай, естественно, не собирается уступать Аксай Чин – тем более что в 1962 году он уже отстоял его в ходе боевых действий.
Именно осенью 1962-го и состоялась индийско-китайская война – тогда индийцы обнаружили, что китайцы строят дорогу в Аксай-Чине, на территории, которую в Дели считали своей, и развернули боевые действия. Война была высокогорной, кровавой – но скоротечной. Тогда еще ни Китай, ни Индия не были ядерными державами, но сам факт войны между ними сильно напряг все мировое сообщество, включая нашу страну, которая всячески укрепляла тогда отношения с Дели и находилась в самом разгаре идеологической конфронтации с Пекином, завершившейся вскоре практически разрывом отношений.
В результате войны 1962 года отношения Китая и Индии надолго оказались испорченными – и стали восстанавливаться только спустя два десятилетия. Но территориальный вопрос так и не был решен. Более того – подозрительность индийцев к китайцам сохранилась и окрепла.
Еще с 50-х годов Пекин укреплял отношения с Пакистаном, историческим соперником Индии – созданным англичанами во время предоставления независимости своей колонии. В Дели очень ревностно смотрят на любые попытки Китая укрепить отношения со странами, которые расположены на стыке двух великих цивилизаций (Непал, Бирма, Таиланд). И уже тем более недовольны, когда Китай проникает в страны, которые Индия однозначно считает находящимися в своей орбите – Шри-Ланку или Мальдивы.
Но это происходит – Китай проводит все более активную внешнюю политику, его экономическая и торговая экспансия носит все более глобальный характер. В последние годы Пекин оформил свои амбиции в виде концепции «Один пояс, один путь», которую в Индии многие считают угрожающей индийским интересам. Хотя, конечно, Китай ни в коем случае не строит никаких антииндийских планов, не готовится ни к какому нападению на своего соседа – просто он настолько сильнее Индии и уверенней в своих силах, что, развиваясь и расширяя свое присутствие в мире, невольно пугает свою великую, но гораздо менее огранизованную и целеустремленную соседку.
Китай строит порт в Пакистане? Угроза Индии. Вкладывает деньги в Шри-Ланку, через которую будет проходить морская часть «Шелкового пути»? Угроза Индии. Строит дорогу на плато Доклам около индийской границы? Угроза Индии. Потому что китайцы хотят быть ближе к стратегически важному для Индии коридору Силигури, узкому «куриному горлышку», соединяющему основную часть страны с ее восточными провинциями.
Англия очень «грамотно» спроектировала территории независимой Индии и Пакистана – вторая страна была разделена на две части, западную и восточную. Индийско-пакистанская вражда вылилась в то, что в ходе войны двух стран восточная часть Пакистана, населенная хоть и мусульманами, но этнически другими, чем на западе, отделилась, став Республикой Бангладеш. Но перешеек между двумя частями Индии остался – и его ширина составляет от 20 до 40 километров.
Естественно, что китаефобы в Индии уверены, что в случае нападения на их страну Пекин первым делом пережет «шейку цыпленка» – и строительство дороги на находящемся недалеко плато Силигури лишь подтверждает коварные замыслы Китая.
В реальности от плато до «горлышка» более ста километров, да и представить себе войну двух ядерных держав проблематично. Китаю, как и Индии, очень важно подчеркнуть свой суверенитет над территориями, которые он считает своими – а плато Доклам к тому же является очень удобной высокогорной точкой в Гималаях. Сейчас Пекин смог занять часть его – точнее, подтвердить то, что и так было занято. Сдвинуть индийцев с той части территории, которую они и так занимали, китайцам не удалось – то есть обе стороны остались при своем.
Можно бесконечно спорить из-за заложенных англичанами «пограничных мин» – а все территориальные споры идут со времен английского владычества в Индии – или же попытаться выстроить нормальные отношения между двумя древенейшими мировыми цивилизациями. И в этом деле Россия может сыграть важную роль.
И в Пекине, и в Дели достаточно политиков, понимающих, что Китаю и Индии лучше быть партнерами, чем врагами, желающих если не решить, то смягчить спорные вопросы. Понятно, что ни о каких территориальных уступках или об обмене территориями сейчас и речи быть не может – но в силах обеих стран уйти от педалирования территориальных споров, зафиксировать статус-кво. И не поддаваться на провокации третьих сил – ведь понятно, что те же США очень заинтересованы в раздувании в Индии антикитайских настроений и так же, как раньше англичане, поддерживают в индийцах неприязнь к Китаю.
Но и Пекин, и Дели хотят, чтобы в Азии все решали сами азиаты – а этого не достичь без отказа от того, чтобы видеть в соседе врага. Две цивилизации объединяет общая многотысячелетняя история, а разделяют Гималаи – и нет никаких серьезных предпосылок и причин для их конфликта.
Россия хочет иметь стратегические отношения и с Китаем, и с Индией – а в перспективе
создать треугольник Москва – Дели – Пекин, который определял бы погоду в Евразии и в мире.
Несмотря на амбициозность и сложность решения этой задачи, она не фантазийна. Три страны взаимодействуют в формате БРИКС, являясь его центром, а с этого года – еще и в ШОС. Причем прием в ШОС Индии был серьезным испытанием для России – ведь понятно, что от того, как будут выстроены отношения в российско-китайско-индийском треугольнике, зависит не только будущее этой организации, но и наши отношения с Индией.
У России нет китайской экономической мощи, которой боятся индийцы, но у нас есть опыт очень хороших отношений с обеими странами. Дели и Пекин доверяют Москве – и именно поэтому Россия может и должна играть на расширение геополитического сотрудничества Китая и Индии, на уменьшение противоречий и разрешение споров, на снижение взаимных претензий. У трех стран есть возможность выстроить устойчивую общую систему обеспечения безопасности в Азии – которая решит и афганскую, и другие проблемы континента. В сотрудничестве с Ираном и при подключении других исламских стран они смогут выдавить из Азии внешние военные силы и добиться того, чтобы ни США, ни Великобритания не могли и дальше играть на противоречиях в регионе.
Но начать нужно с решения споров между собой. Через месяц на саммите БРИКС в китайском Сямыне Владимир Путин будет говорить об этом с Си Цзиньпином и Нарендрой Моди.
Дмитрий Косырев, политический обозреватель МИА "Россия сегодня"
Золотая мечта американской внешней политики — индийско-китайский конфликт, если не война — вроде как сбывается в виде войны нервов. В ней участвует несколько сотен солдат, место их противостояния в горах Гималаев найти на карте сложно, не хочется и не нужно. Это не война, солдаты просто стоят друг против друга уже почти 2 месяца и даже, говорят, прониклись взаимными симпатиями. Зато геополитических размышлений в СМИ сколько угодно, и главная ценность этой истории именно в том, что она подтолкнула множество людей к размышлениям о том, как изменился мир и куда он будет меняться дальше, и зачем в этом новом мире ссориться Индии и Китаю.
Проигрывают все
Вообще-то речь идет о споре на границе Китая и Бутана, но у последнего есть договор с Индией — о защите интересов этого маленького горного королевства. Так что для Дели речь идет не о священной родной земле, а о престиже в регионе Южной Азии, где Индия теоретически должна быть лидером.
Для Китая ситуация примерно такая же, а именно — как выйти из случайного по сути конфликта, не потеряв престижа одной из двух мировых сверхдержав.
Границу, о которой идет речь, никто не размечал до миллиметра, она находится на высоте 4 километров, 8 месяцев в году заморожена насмерть. На китайских картах она обозначена как китайская, в Бутане, оказывается, так не думают. Начинался скандал с попытки Китая построить там высокогорное шоссе в рамках своих программ создания инфраструктуры в Тибете. Кто-то ошибся парой километров.
Навстречу дорожным рабочим вышли индийские солдаты, за ними появились китайские, так с тех пор и стоят, наблюдая друг друга. Больше не происходит ничего.
Заметим, что вся проходящая высоко по Гималаям граница уже самой Индии и Китая такая же — оспаривается на множестве участков. Так что неважно, где произошел пограничный инцидент, важно, как его урегулировать. А это уже не война, а битва мыслителей от внешней политики.
Единственное, в чем сходятся все аналитики, это что обеим странам война друг с другом никоим образом не нужна , в некотором смысле они проиграют ее обе.
А именно, военное противостояние может закрыть торговый путь через Индийский океан и Малаккский пролив, через который Китай получает 80% импортируемой нефти. Но вот сухопутную войну Индия проиграет. Другое дело, что оккупация индийских (как и китайских) территорий — безумная идея.
Вдобавок Китай проиграет в своих планах создания ведущей через всю Евразию инфраструктуры " ". Индия и так к этим планам не присоединилась, потому что Китай строит очередную дорогу через пакистанские территории, которые Индия считает своими.
Однако Индия, недовольная этим фактом и ссорящаяся с Китаем, проигрывает таким образом целый регион — тот самый, ради престижа в котором она защищает Бутан. А именно, китайские планы нравятся не только не любящему Индию Пакистану, но Бангладеш, Шри Ланке и Непалу. То есть всей Южной Азии, кроме Индии.
Если случайная война на замороженных и слабо обитаемых высотах не нужна ее участникам, то тогда кому? В таких случаях всегда кивают на США. Но тут идут споры по всем азиатским и прочим СМИ. В основном между индийцами (вообще, бурление экспертной мысли по поводу буквально идиотской гималайской истории наблюдается именно с индийской стороны, китайцы более сдержанны).
Все равно будет мир
Один автор (в данном случае исполненный подозрений китаец) напоминает, что Индия, США и Япония только что завершили учения флота в Бенгальском заливе; что в те же дни Америка одобрила продажу Индии транспортных самолетов на 365 миллионов долларов и боевых беспилотников на 2 миллиарда.
Другой (разочарованный индиец) объясняет читателям, что Вашингтон вообще никак не отреагировал на гималайский инцидент. И жалуется: ведь вся политика США в отношении Индии годами исходила из того, что у них есть общая озабоченность по поводу роста влияния Китая. Отмена западных санкций против Индии (да, были такие, провалились) произошла именно исходя из этой "общей озабоченности". И что теперь?
А теперь, констатирует индийский эксперт , администрация Дональда Трампа не имеет никакой политики в отношении Индии, только реагирует на возникающие ситуации. И, кстати, она уже полгода не может назначить посла США в Индии — невероятно.
Здесь мы добавим, что речь никогда не шла о какой-то полномасштабной войне двух соседей, а только о "балансировании" — о том, чтобы Китай не слишком задавался и знал, что всегда есть Америка.
И вот сегодня, пишет еще один индиец, его страна виновата в том, что рассердила Россию до того, что та вошла в партнерство с Китаем…
Вы уже понимаете, что с автором что-то не то, он слабо знаком с фактами, но этот политолог из провинциального университета довольно хорошо отражает смятение умов в образованном классе страны — там царит сплошное "что делать" и "кто виноват".
Итак, дружба премьера Индии Нарендры Моди с США отдалила его от самого надежного друга — России (да неужели?), Индия связалась не с теми друзьями — Японией и Сингапуром (они тоже сближаются с Китаем) и постоянно злит Китай, дружа против него с Вьетнамом. А результат — печальный.
Местами автор прав — раньше все было проще и понятнее. Неизменная политика тех же США, независимо от администраций, приучала мир к тому, что дипломатия — искусство маленьких шагов и жестов. Потому что понятно было, примерно на чьей стороне США как-то вмешаются в чужую войну. Люди отучились думать без оглядки на Америку. А сейчас любая случайность, типа непредвиденного конфликта на высоте в 4 километра, показывает, что все прежние схемы не чтобы рушатся — просто в них уже не всем и не очень верится. Каждый раз приходится начинать дипломатию с нуля, делая в процессе множество неприятных открытий.
Хотя бывают открытия и хорошие. Чем кончится нынешняя гималайская история, предсказать нетрудно. Миром, конечно. Вот Шаши Тарура, человека, который чуть не стал недавно Генеральным секретарем ООН (а сегодня он глава индийского парламентского комитета по международным делам). Вся статья — перечисление международных сюжетов, в которых интересы Индии и Китая совпадают и идет активное сотрудничество, не говоря о взаимной торговле в 70 миллиардов долларов ежегодно. Сейчас, кстати, проходят подготовительные заседания перед саммитом БРИКС, на них индийцы с китайцами разрабатывают общие планы и не ссорятся.
И ведь действительно — будет интересно, если эта высокогорная стычка создаст новую ситуацию в Азии, когда станет предельно ясно, что интересы Китая и Индии совпадают практически везде и во всем. По крайней мере конфликт показал, что никакого рационального основания для вражды двух соседей нет.
От редакции
Текст заимствован с сайта http:// ,
Перевод с английского.
Перевод цитат и высказываний исторических деятелей выполнен без редактирования и сверки с имеющимися публикациями на русском языке . Транскрипция географических названий, встречающихся в тексте, может содержать неточности.
Воспроизведение текста перевода возможно с разрешения редакции сайта www. . Ссылка на сайт www. обязательна.
Китайско-индийская война 1962 г.
Предпосылки конфликта
Причины любой войны можно отыскать, проследив ее исторические корни. Войны не возникают «из ниоткуда», а являются результатом длинной цепи медленных шагов, ведущих к решающей схватке. Китайско-индийский конфликт 1962 г. не является исключением. Его корни кроются в захвате Китаем Тибета.
После провозглашения независимости в 1947 г. Индия учредила представительства в Лхасе и Гьянтзэ. В силу давней традиции близких отношений с Индией, начало которой было положено еще торговыми соглашениями британской администрации, а также в силу того, что Китай был охвачен пламенем гражданской войны, связи Тибета с внешним миром осуществлялись, в основном, через Индию. Вплоть до 1950 г. Тибет считался независимым государством. Признавая фактическую независимость Тибета, Китай также имел представительство в Лхасе.
Рационы питания личного состава составлялись в соответствии с нормами калорийности, установленными для равнинных районов. Повышенная потребность организма в калорийном питании в условиях высокогорья во внимание не принималась. Чечевицу, входившую в традиционное меню джаванов (индийских солдат), на большой высоте вообще нельзя было приготовить. Котлы для приготовления пищи под давлением не были доставлены в подразделения из-за «административных задержек».
Войска были разрознены и испытывали недостаток в медицинских средствах. Даже вертолеты , незадолго до этого приобретенные в России, не годились для высокогорных операций. Военнослужащие были недостаточно обеспечены не только утепленным, но и обычным обмундированием. Редкий новобранец мог похвастаться полным комплектом снаряжения. Никаких средств доставки тяжелого вооружения в горы у армии не было, вследствие этого ее мобильность и огневая мощь были ограничены. В эпоху реактивной авиации главными транспортными средствами индийской армии были мулы и носильщики.
Уровень подготовки и вооружение джаванов не соответствовали обстановке, в которой они находились, и задачам, которые им предстояло выполнять. Почти все оружие и снаряжение устарело. К примеру, основным оружием пехоты была винтовка Ли Энфилд 303, состоявшая на вооружении еще в годы II МВ. Солдаты 4й индийской дивизии не были подготовлены и не прошли акклиматизацию в горах.
Сложность ситуации усугублялась конфронтацией между министром финансов Морарджи Десаи и министром обороны Кришной Меноном. Взаимная неприязнь чиновников дошла до того, что министерство финансов не разрешило использовать часть экспортной выручки для закупки даже незначительного количества военных материалов. Хотя в конце-концов обеспечение армии было объявлено приоритетным направлением, инцидент породил чувство недовольства в армии, принявшее характер неприязни к Менону. Политическое маневрирование и отказ от борьбы, в сочетании с кризисом снабжения, привели к упадку морального духа. В 1960 г. Менону пришлось лично отправиться в Ладак для исправления ситуации.
Руководители Индии пришли к выводу о том, что для противодействия Китаю, их стране надлежит сделать три вещи:
1. Увеличить численность войск и улучшить их снабжение;
2. Разместить достаточное количество хорошо вооруженных мобильных сил в стратегических пунктах, опасных с точки зрения наступления китайцев. Одновременно решено было не упускать из виду Пакистан.
3. Вооружить и подготовить достаточное количество партизанских групп из числа тибетцев и представителей других национальностей, предназначенных для действий в тылу китайских войск.
Было отмечено, что серьезным препятствием на пути реализации этих планов является «отсутствие заинтересованности у части членов нынешнего индийского правительства».
Сочетание плохого снабжения, плохой подготовки, малочисленности и технической отсталости с ошибками руководства привели к тому, что индийская армия стала сильно уступать китайской. Боевые качества джаванов не могли компенсировать этой отсталости.
Необходимо вкратце отметить претензии Китая на территорию Тибета начиная со спора по поводу «линии МакМагона». Китай обосновал вторжение частей НОАК в Тибет необходимостью «освобождения трех миллионов тибетцев от империалистического гнета, завершения воссоединения Китая и защиты рубежей страны». Отбросив пропагандистскую риторику, мы увидим, что единственной реальной целью интервенции была защита Китая при помощи упреждающего удара и установления контроля над стратегическими перевалами и дорогами, открывающими путь во внутренние районы Западной, Центральной, Южной и Юго-Восточной Азии.
Начало конфликта
Практика организация постов в отдаленных пунктах без соответствующей военной поддержки неминуемо должна была привести к катастрофе. 8 сентября 1962 г. командующий 7й бригадой бригадир Далви получил от адьютанта доклад о том, что примерно в 8 часов утра около 600 китайских военнослужащих пересекли хребет Тагла и блокировали пост Дхола. Китайское командование выбрало весьма выгодное место и время для нападения: хребет Тагла был доступен для китайских частей, расквартированных в Лехе и, в то же время, трудно достижим для индийских частей. Местность в данном районе отнюдь не благоприятствовала передвижению войск. К тому же, была суббота и для передачи сообщения о случившемся по инстанциям индийского армейского командования понадобилось длительное время. Ситуация усугублялась отсутствием Дж. Неру, который находился в Лондоне на конференции премьеров стран-членов Содружества.
Неру немедленно вылетел на родину. В Индии тут же поинтересовались его оценкой случившегося. В ответ премьер заявил: «Мы поручаем [армии] освободить нашу территорию. Я не могу указать какую-либо дату, решение остается на усмотрение армейского командования». Эти слова были тут же переделаны некоторыми представителями прессы в громкую фразу: «Мы вышвырнем китайцев вон!». Эта фраза, приписываемая премьеру, относится к числу наиболее распространенных выдумок, окружающих войну 1962 г.
Между тем оперативное командование провело совещание под председательством командира 4й дивизии генерала Нираньяна Прасада, на котором были приняты следующие решения:
1. Начальнику поста Дхола было приказано держаться. Ассамским стрелкам, расквартированным в Лумла, находившемся в двух днях пути от поста, было приказано установить связь с постом.
2. Подразделениям 9го пенджабского полка, расквартированным в Шакти и Лумпу, было приказано выступить в направлении Дхола, в то время как подразделениям, дислоцированным в Даване, было приказано занять позиции в Лумпу. Бригадир Далви знал, что Даван, наряду с Дзангар и Хатунгла, представлял собой ключевой пункт, который необходимо было удерживать любой ценой. Любые перемещения пенджабцев в направлении Дхола оставляло Даван беззащитным .
Никаких планов на случай удара противника по Давану не было. Кроме того, дорога от Давана до Тагла была пригодна только для передвижения пеших колонн, что затрудняло передислокацию войск. Наиболее разумным решением было бы оставить Тагла и сосредоточить силы для обороны Давана. Однако под давлением штаба 23го корпуса, 9й пенджабский полк получил приказ выступать на Лумпу.
Таким образом началась операция «Леггорн», целью которой было вынудить китайцев покинуть индийскую территорию. Обстоятельства, при которых было принято решение о выступлении пенджабцев, демонстрируют тот печальный факт, что у армейского командования не было никаких стратегических планов на случай жесткой реакции китайцев.
Китайцы прибегли к методам, опробованным в Лонгчжу и Кенцзэмани. Намка Чу, быстрая горная река с 4 мостами, де-факто стала линией, разделяющий войска противников, а позднее – линией фронта. Все, что пенджабцы могли сделать в сложившейся ситуации, это окопаться на противоположном берегу и препятствовать дальнейшим поползновениям китайских военнослужащих. Пенджабцы не смогли бы атаковать китайцев, поскольку позиции последних находились на высоком берегу и обеспечивали хороший обстрел местности. А отсутствие у пенджабцев каких-либо средств для наведения переправы делало любую попытку наступления чистым самоубийством.
9й пенджабский полк достиг Дхола утром 15 сентября и обнаружил, что оба берега реки Намка Чу заняты китайскими военнослужащими. Китайцы контролировали уже весь район хребта Тагла. Получив требование покинуть район, китайцы заявили, что их армия заняла территорию, которую Китайская Народная Республика считает «священной китайской землей». Это были уже не пограничники, а боевые части НОАК, вооруженные автоматическим оружием.
17 сентября главное командование приказало 9му пенджабскому полку «взять» хребет Тагла. Единственный старший командир в районе боевых действий, бригадир Далви, отказался выполнять приказ. Однако общественность в Дели уже была заверена, что «армии приказано решительно вымести китайцев с нашей территории на северо-востоке». Это была задача, которую армии было не под силу выполнить. Далви понимал, что Дхола, равно как Хатунгла и Карпола, стали беззащитными и предложил оставить эти пункты. Но Дхола уже стала символом политического престижа и армии было приказано удерживать пост.
20 сентября близ моста №2 на р. Намка Чу, китайские солдаты бросили гранату в сторону индийских позиций, после чего с обеих сторон был открыт огонь. 4 китайских военнослужащих были убиты, с индийской стороны потери составили 5 убитых. Столкновение переросло в полномасштабный бой. После этого у Восточного командования и командования 23 корпуса наконец дошли руки до усиления войск. 7й бригаде были приданы батальоны гурков и раджпутов. Были приняты меры к улучшению снабжения войск, однако недостаток средств доставки по-прежнему давал о себе знать. В результате, только в первый день боев, 20 октября 1962 г., индийские войска понесли огромные потери.
Изменения в руководстве
Нужно отметить тот интересный факт, что премьер, министр обороны и министр финансов находились за границей. В их отсутствие главное ответственное лицо министерства обороны, м-р Раджгунатх, провел совещание по ситуации в районе Тагла с участием генерала Сена. Было решено, что:
а. Китайцев необходимо выбить с северного берега Намка Чу;
б. Хребет Тагла необходимо удерживать;
в. Тсангле должен контролироваться индийскими силами.
Это были практически те же самые указания, которые ранее были отданы бригадиру Далви и позднее отменены. Генерал Сен приказал Умрао Сингху подготовить оперативный план выполнения вышеперечисленных указаний (генерал Умрао Сингх, как мы помним, был убежденным противником операции «Леггорн»). Генерал Умрао Сингх передал указание бригадиру Прасаду, а тот – бригадиру Далви. Последний подготовил доклад, целью которого было показать, насколько далекой от реальности была операция «Леггорн».
Планируемая операция требовала доставки средств в масштабах, которые не могли обеспечить авиация и носильщики, особенно в условиях приближающейся зимы. Кроме того, было сделано [ошибочное] предположение, что численность китайских сил в районе не превысит одного батальона.
Принятым планом предусматривался фланкирующий маневр войсками от моста №5 в направлении западного входа в долину. Маневр планировалось провести в три этапа: от Лумпу на Тзангдхар через Карполу, далее от Тзангдхара на Мускар и затем на Тзэнг-Джонг. Узнав об этом плане, Умрао Сингх высказал ген. Сену свои возражения. Ген. Сен, как старший начальник, через голову Сингха приказал бригадиру Далви двигаться вперед в соответствии с указанным планом. Конфликт между Сеном и Сингхом перешел в критическую фазу. Генерал Сен встретился с министром обороны и запросил разрешение заменить генерала Сингха на посту командующего 23 корпусом. Кришна Менон не возражал и 3 октября было объявлено, что место Умрао Сингха займет генерал-лейтенант.
Столкновение в Тзэнг-Джонге
4 октября генерал-лейтенант прибыл в Тезпур и принял командование индийскими силами, действующими на северо-восточной границе. 5 октября он приехал в Лумпу и, обнаружив что два батальона 7й бригады все еще находятся там, приказал гуркам и раджпутам выступать на Тзангдхар. Оба батальона находились в процессе формирования и не имели необходимого комплекта амуниции и транспорта. Люди выступили в хлопчатобумажном обмундировании, имея только стрелковое оружие и по 50 патронов на винтовку. Все тяжелое вооружение пришлось оставить. В таком виде войскам предстояло совершить марш на высотах от 4350 до 4800 метров. Не прошедшие акклиматизацию солдаты стали умирать. Несмотря на все трудности, Каул, понукаемый Сеном, планировал завершить операцию «Леггорн» к 10 октября . Каул планировал переправиться через Намка Чу и занять хребет Тагла силами одного батальона. Эта задача возлагалась на раджпутов. Когда генералу указали на то, что войска совершенно лишены артиллерийской поддержки и одеты в летнее обмундирование, Каул ответил, что «обученная пехота не нуждается в артиллерии», а 6 тысяч комплектов утепленной формы «будут вскоре доставлены по воздуху». Между тем в Тзангдхаре, который был назначен в качестве места выброски доставляемых по воздуху материалов, большинство «посылок» упало в труднодоступных местах и было утеряно. В распоряжении гурков и раджпутов был только трехдневный запас продовольствия. Люди проводили ночи под открытым небом, имея только летнюю форму и по одному одеялу на человека.
В конце-концов было решено отправить на разведку патруль. Отряд из 50 солдат пенджабского батальона под командованием майора Чаудхари достиг Тзэнг-Джонга 9 октября . В 5 часов утра 10 октября около 800 китайских военнослужащих при поддержке артиллерии атаковали пенджабцев. Последние, уступая китайцам в численности, тем не менее сражались храбро и отбили первые атаки китайцев с большими потерями для последних. Имея 6 убитых и 11 раненных, пенджабцы запросили у бригадира Далви разрешение отступить. Далви предложил Каулу приостановить проведение операции ввиду сложившейся ситуации. Каул ответил, что не уполномочен оставить хребет Тагла и решил отправиться в Дели для встречи с Дж. Неру.
Между тем бой в Тзэнг-Джонге продолжался. Майор Чаудхари был ранен и требовал поддержать его людей огнем артиллерии и пулеметов. Бригадир Далви, на чьих глазах происходило сражение, принял решение не применять огневые средства: во-первых, Тзэнг-Джонг находился за пределами их досягаемости, во-вторых, их применение могло привести к разрастанию конфликта, ограниченного 12-мильным фронтом, в полномасштабную войну. Раджпуты и гурки, выдвигавшиеся в направлении Тзэнг-Джонга в соответствии с ранее полученным приказом, были прижаты к земле пулеметным огнем, который китайцы вели через реку. Кроме того, открыв огонь, Далви не мог вести его долго, ибо в его распоряжении были 3х-дюймовые орудия с боекомплектом всего лишь в 60 выстрелов на ствол и 2 пулемета с 12 тысячами патронов. Этого едва хватило бы на полчаса [интенсивного] огня. И наконец, генерал-лейтенант Каул двигался по дороге, проходящей параллельно линии китайских позиций вдоль реки Намка Чу. В случае внезапной атаки китайцев, чья численность уже соответствовала дивизии, Каул мог распрощаться с мечтой добраться до Дели. В сложившейся ситуации Далви отдал пенджабцам приказ возвращаться к мосту №4.
Плохо вооруженные и малочисленные индийские подразделения храбро сражались против превосходящих сил противника, заставляя его нести большие потери. Китайцы, казалось, готовы были пойти на любые жертвы для того, чтобы взять индийские позиции. Как выяснилось впоследствии, убитые индийские военнослужащие были похоронены китайцами с отданием всех воинских почестей (что говорит о воинском профессионализме обеих сторон)…
Китайское вторжение
Каул добрался до Дели 11 октября и был немедленно приглашен премьер-министром для доклада о последних событиях в районе Тагла. Как говорил сам Каул, он выступил на совещании с участием министра обороны, министра финансов и трех других руководителей, где рассказал о тактической уязвимости индийских позиций. Затем он предложил на выбор три пути выхода из сложившейся ситуации:
а. Предпринять атаку, несмотря на подавляющее китайское превосходство;
б. Остаться на занятых позициях;
в. Отступить и закрепиться на более подходящих позициях.
Генерал Сен указал что 7я бригада держится против китайцев и предложил избрать второе решение. Его поддержали Каул и Тапар.
Между тем в районе Тагла 7я бригада была усилена 4 гренадерским полком, только что прибывшим из Дели и имевшим в своем составе 2500 человек. Солдаты были также одеты в летнюю форму и имели трехдневный запас провизии и по 50 патронов на винтовку. 16 октября в состав бригады влились 450 пионеров, тут же задействованных для переноски грузов и сбора авиационных «посылок». Интересно, что 7я бригада, которая в нормальных условиях могла оборонять участок фронта, протяженностью ок.300 метров, теперь получила приказ командования удерживать участок протяженностью более 11 км без артиллерийской поддержки!
Были приняты меры к увеличению темпов и объемов доставки грузов по воздуху между 15 и 19 октября . Парадокс: несмотря на то, что темпы доставки были увеличены, количество собранных «посылок» уменьшилось. Между 17 и 19 октября была замечена активность китайских войск, которые перебрасывали в район конфликта подкрепления, пользуясь дорогой из Марманга (с покрытием, рассчитанным на 7-тонные грузовики). 18 октября была отмечена активность китайских разведывательных подразделений, по-видимому, намечавших пути наступления. Командующий бригадой немедленно доложил об этом армейскому начальству, но так и не получил никаких указаний.
Утром 20 октября китайские войска под прикрытием огня 76- и 120-мм орудий начали наступление на индийские позиции в районе мостов №3 и 4. В атаку шла целая дивизия. Позиции раджпутов и гурков в Дхола были атакованы двумя бригадами. Одна бригада была брошена на Тзангдхар. Остальные силы китайцев были брошены на Хатунгла (чтобы отрезать индийские части от мостов №1 и 2), а также на Цзыминтхаунг, где находилось индийское бригадное командование. Раджпуты и гурки были полностью окружены и отрезаны друг от друга. Несмотря на отсутствие артиллерийской поддержки и подкреплений, им удалось продержаться в течение трех с лишним часов. Многие взводы дрались до последнего человека.
Пант, командовавший раджпутами, показал пример доблести, отличающей лучших индийских воинов. Его подразделение выдержало три атаки китайцев и понесло большие потери. Сам Пант был ранен в живот и в ногу. Несмотря на ранения, он продолжал руководить боем и воодушевлять своих подчиненных. Видя, что майор является их главным препятствием в одолении раджпутов, китайцы сосредоточили на их позициях шквальный пулеметный огонь. Последними словами майора были: «Люди раджпутского полка, вы рождены, чтобы умереть за свою страну! Бог избрал эту маленькую реку местом вашей смерти. Деритесь, как настоящие раджпуты!» Перед смертью офицер выкрикнул боевой клич раджпутов: «Байран Бали-ки джай!»
К 9 часам утра китайцы полностью подавили сопротивление раджпутов и гурков. Только 2й батальон раджпутов потерял 282 человека убитыми, 81 раненными и захваченными в плен и 90 попавшими в плен без ранений (из общего числа 513 человек). Бригадир Далви, видя, что бригада разгромлена, попытался собрать уцелевших и пробиться к своим, но был взят в плен в Дхола. Индийские посты в Тсангле были захвачены. Китайцы получили контроль над западным сектором NEFA. На восточном секторе бои шли вблизи опорного пункта индийских сил в Валонге. 20 октября китайцами были также атакованы индийские передовые посты в Ладаке. Пост в Галване был захвачен спустя несколько недель, как и другие китайские цели.
Последние бои
Известия о событиях 20 октября, повергли руководство Индии в шок. У всех было ощущение, что их предали. Дж. Неру заявил, что Китай вверг обе страны в ненужную войну, изменив принципам мирного сосуществования, провозглашенным в соглашении Панча-шила. После поражения на реке Намка Чу, командование индийской армии лихорадочно изыскивало резервы, стремясь стабилизировать северо-восточный фронт. Было ясно, что угроза со стороны Пакистана исключает крупномасштабную переброску войск из западной части страны. Посему новые части для NEFA пришлось собирать по батальону со всех концов Индии.
Армейское командование разработало стратегический план действий на северо-восточном фронте. Внимание было сфокусировано на двух основных горных хребтах, протянувшихся параллельно на некотором расстоянии друг от друга. Ключевым пунктом первого хребта был Се Ла. Он был намечен в качестве главного опорного пункта, поддерживать который должен был крупный гарнизон в Бомдилла (на втором хребте), находившейся в 60 милях. Оборудование позиций, передислокацию войск и снабжение их всем необходимым намечалось провести в течение 15-20 дней. Даже если дорога между Се Ла и Бомдилла была бы захвачена китайцами, доставку предполагалось завершить при помощи авиации. Предполагалось, что китайцы не смогут осаждать опорные пункты индийских войск в течение долгого времени, т. к.их коммуникации сильно растянуты, а индийские силы опираются на близлежащие тылы. Авторство плана обороны принадлежало генерал-лейтенанту Харбакшу Сингху, сменившему заболевшего генерала Каула. Главной идеей плана было сосредоточение крупных сил в Бомдилла. В этом решении был смысл, однако политическое руководство воспротивилось, опасаясь отдать китайцам большую территорию. Политики, стремясь во что бы то ни стало «сохранить лицо», забыли главный закон военного искусства, согласно которому уступка территории еще не означает проигрыш в войне, а победа может родиться и потенциального поражения.
28 октября Каул вновь принял командование у Харбакша Сингха. Сразу же после этого он посетил Се Ла и Бомдилла. План Сингха-Палита по превращению Се Ла и Бомдилла в опорные пункты начал реализовываться. Се Ла, входившая в зону ответственности 62й бригады, оборонялась силами пяти батальонов. Бомдилла оборонялась силами трех батальонов 48й бригады. Общая численность индийских сил в районе равнялась 10-12 тыс. человек. Диренг-Дзонг, находящийся между двумя пунктами, был административным центром территории. Генерал Каул внес серьезные изменения в план Харбакша-Сингха, ставшие причиной нового поражения индийской армии в NEFA. Каул приказал ново-назначенному командиру 4й дивизии генерал-майору занять Диренг-Дзонг, а не Се Ла или Бомдилла. В результате вместо двух бригад по плану, индийские силы в Се Ла были ограничены одной. 60-мильная дорога между Се Ла и Бомдилла была вообще оставлена без прикрытия.
16 ноября китайцы предприняли пробные атаки на северо-западных и северо-восточных подступах к Се Ла. 62я бригада в Се Ла могла удерживать вои позиции, однако Патания приказал им отойти в Диренг-Дзонг. Хошиар Сингх, командующий гарнизоном Се Ла, намеревался остаться на своих позициях, однако послал один батальон для защиты путей возможного отступления. Вид батальона, покидающего селение, деморализовал остальных защитников. Китайцы, которые к тому времени почти окружили Се Ла, тут же заняли оставленные батальоном позиции и открыли огонь по гарнизону. К вечеру 62я бригада оставила Се Ла и начала отступление. Тем не менее, индийские войска нанесли китайцам большие потери, превышавшие индийские потери приблизительно в пять раз.
Главным вопросом для индийского командования был выбор места для организации обороны между Диренг-Дзонгом и Бомдиллой. Каул вновь совершил критическую ошибку: вместо того, чтобы отдать Патании четкие указания на правах командующего фронтом, он оставил важнейшее решение на собственное усмотрение подчиненного. Патания принял решение, приказав 65й бригаде, оборонявшей Диренг-Дзонг, приготовиться к отходу, но не к Бомдилле, а к Ассамским равнинам. Силы китайцев, достигшие Диренг-Дзонга, были малочисленны, обстрел селения велся только из легкого оружия. Патания имел под своим командованием 3000 человек из состава 65й бригады и мог успешно оборонять свои позиции, если бы хотел этого. Однако он предпочел отступить. Вдобавок ко всему, колонна 65й бригады, сопровождаемая танками и вспомогательными войсками, отходившая к Бомдилле, напоролась на китайскую засаду. Бомдилла стала последним опорным пунктом индийских сил в NEFA. Ее обороняла 48я бригада под командованием бригадира Гурбакша Сингха. Китайцы уделяли Бомдилле первостепенное внимание, чего нельзя сказать о ген. Кауле, пославшем часть сил из Бомдиллы для зачистки дорог.
18 ноября, когда китайские войска начали атаку, в Бомдилле было всего 6 подразделений вместо 12. Утром 18 ноября, когда 48я бригада уже вела бой на подступах к селению, Каул позвонил Гурбакшу Сингху и приказал отправить часть сил в Диренг-Дзонг. Сингх протестовал, доказывая, что посылка даже малой части его ограниченных сил ослабит оборону и «подарит» Бомдиллу противнику. Интересно, что в этот момент Патания уже оставил Диренг-Дзонг и посылка сил в этом направлении была лишена смысла. Однако Каул настаивал на своем распоряжении. В 11:15 две роты пехоты, два из четырех танков бригады и два горных орудия выступили из Бомдиллы в направлении Диренг-Дзонга. Почти сразу же колонна была атакована китайцами, укрывавшимися в лесистой местности. Попытка вернуться на исходные позиции провалилась, т. к.последние уже были заняты китайцами. Наступление противника по всему периметру обороны Бомдиллы успешно развивалось.
После нескольких часов непрерывных усилий, китайцы захватили индийские укрепления как во фронте, так и в тылу Бомдиллы. Им удалось потеснить индийские силы на одном фланге. Видя, что никаких подкреплений не предвидится, Гурбакш Сингх в 4 часа пополудни дал команду к отступлению. Он намеревался перегруппироваться и закрепиться в Рупе, в 8 милях к югу от Бомдиллы. Отступление 48й бригады проходило медленно. Между тем, запрошенные подкрепления в 6:30 вечера достигли Бомдиллы, ни сном, ни духом не ведая о решении Сингха. Узнав о подходе своих, Сингх попытался вернуться и продолжить оборону, но китайцы уже перерезали ему обратный путь. В 3 часа утра 19 ноября Бомдилла была взята китайскими войсками. Планировавшееся Сингхом сосредоточение в Рупе не состоялось. 20 ноября остаткам 48й бригады удалось закрепиться в Чаку, на позициях, лежащих гораздо дальше к югу. На этом участие подразделений 4й дивизии в боях окончилось.
Продолжая наступление, китайские войска рисковали оторваться от своих тыловых баз. Осознав это, китайское руководство еще 24 октября 1962 объявило об одностороннем прекращении огня. Не дожидаясь требований вывести войска, китайцы на северо-восточном участке границы отошли на довоенные рубежи к северу от линии МакМагона, однако сохранили за собой территорию площадью 38 тыс. кв. км (равную Швейцарии) в Ладаке. Позднее, в 1963 г., Пакистан незаконно передал Китаю часть спорной территории Джамму и Кашмира площадью 2600 кв. км. Кроме того, правительство КНР не признало слияния Сиккима и Индии, произошедшего в результате референдума среди населения этого штата.
Последствия конфликта
Разгром 1962 г. стал кульминацией векового пограничного спора, доставшегося независимой Индии в наследство от британской администрации. Накопившееся в Китае чувство несправедливости, вызванное длительной колониальной активностью в отношении этой [страны], вызвало взрыв ксенофобии и агрессивности по отношению к соседу.
Есть китайская поговорка, которую любили повторять китайские руководители: «Если кто-то ударил меня один раз – это его вина. Если этот кто-то ударил меня второй раз – это моя вина». Такой взгляд на вещи стал привычным для КНР. В стремлении изгнать демонов колониализма, ее лидеры сами стали империалистами. Покорение различных туземных территорий на основании сомнительных «исторических» прав стало краеугольным камнем геостратегических активности Китая в 50-60е гг.
Китайские претензии на Аксай-Чин и значительную часть Аруначал представляют собой помесь китайских неоколониалистских устремлений и желания занять доминирующее положение в Азии, оставив Индии роль слабого униженного просителя. Это вовсе не означает, что КНР является «мировым злом», как заявляют некоторые индийские журналисты, это всего лишь геополитическая тенденция.
Что поражает, так это неразборчивость Китая в средствах, использованных для достижения этой цели – неразборчивость, удивительная даже для великой державы. Когда Китай стремился добиться признания своих прав на Тибет после его оккупации, он всячески обхаживал Индию, завоевав сердце мудрого, но наивного премьер-министра Неру. Клич «Хинди-Чини бхай бхай!»(«Индус и китаец – братья!») стал лозунгом дня – виноват ли Китай в том, что торпедировал эту иллюзию? Даже когда засвистели пули и кровь джаванов пролилась на заснеженных склонах Гималаев, индийские лидеры в Дели продолжали петь дифирамбы братскому единению с азиатским народом, также как и Индия пострадавшим от западных колониальных хищников.
Разбираясь в хаосе событий и оценок произошедшего, необходимо прежде всего отметить разницу внутриполитических процессов в Индии и Китае. Индия была демократическим государством, а значит, в большей степени зависела от общественного и парламентского мнения. Жаркие споры по китайскому вопросу охватили все уголки индийского политического Олимпа. В частности, депутаты от различных прокоммунистических движений отказывались признать, что их идейные братья способны развязать конфликт, и возлагали ответственность за случившееся на плечи «лакея капиталистов» Неру. На противоположном полюсе политического спектра правые объявили причиной кризиса пассивность «социалиста» Неру и его неспособность разобраться в ситуации. Коммунистический Китай был избавлен от такого количества внутриполитических проблем, однако все больше погружался в пучину идеологических разногласий. Его лидеров угнетало ощущение политической изоляции, усугубившееся наметившимся с1958 г. разрывом с Россией, которая, к примеру, отказалась предоставить КНР образец атомной бомбы.
Война 1962 г. породила серьезные сомнения в способности Индии вести войну. Первый и, возможно, наиболее важный урок войны заключается в том, что индийские политики продемонстрировали наивность и невежество в области военной стратегии и международных отношений . В обстановке разгорающегося конфликта индийская дипломатическая активность продолжала оставаться вялой. К примеру, когда разведка доложила о строительстве китайцами дороги в Аксай-Чине, правительство игнорировало это сообщение в течение почти целой декады, ограничившись редкими выражениями недовольства и повторением успокоительной мантры «Хинди-Чини бхай бхай». В середине 1962 г., когда китайские войска вышли к хребту Тагла, а индийская армия начала роптать, руководство страны внезапно «проснулось». Наслушавшись советов Кришны Менона и кучки льстивых генералов, Неру отдал приказ о проведении безрассудной операции против наступающих китайцев. Отвергая мнение немногих трезвомыслящих специалистов, индийское правительство принимало решения, руководствуясь соображениями политической выгоды в ущерб тактической целесообразности. Невыполнимые требования, предъявляемые политиками к армии, явились ключевой причиной разгрома в 1962 г.
Война также выявила слабость армии, плохо вооруженной и плохо подготовленной к ведению боевых действий в условиях Гималайского нагорья. Небоевые потери индийских войск на восточном участке границы, значительно превышали аналогичные показатели в войсках, действовавших в Ладаке. Последние были лучше экипированы и успели пройти акклиматизацию к высокогорным условиям.
Война 1962 г. имела далеко идущие последствия в психологическом и политическом плане. Она изрядно подпортила имидж Индии среди стран Третьего Мира. С другой стороны, война сплотила нацию. Результатом войны стал закат политической карьеры Кришны Менона. Мечта Дж. Неру о китайско-индийской дружбе была похоронена. Хотя Индия не собиралась отказываться от своей независимой политики неприсоединения, ее позиция в качестве лидера этого движения была поколеблена. В то же время действия Пекина, стремившегося навязать всем и вся китайскую революцию в качестве модели развития, его вооруженные акции в Тайваньском проливе в 1958 г. и, наконец, война с Индией в 1962 г., заставили многие страны-члены движения неприсоединения, насторожиться. На протяжении 1960х гг. КНР уделял Третьему Миру повышенное внимание и поддерживал в этих странах партизанские группы. Целью такой политики было разжигание «войны за национальное освобождение» и объединение революционных сил в единый фронт борьбы против двух сверхдержав. Третий Мир, первоначально приветствовавший помощь Китая, мало помалу заподозрил Китай в воинственных намерениях. Военная активность КНР, находившаяся в явном противоречии с декларируемыми «принципами мирного сосуществования», свели на нет влияние Китая на Третий Мир. Разрыв между Китаем и Третьим Миром углублялся, в то время как отношения Индии с СССР, напротив, неуклонно улучшались (особенно на фоне движения Пакистана в сторону Запада). Два крупнейших участника движения неприсоединения, [Китай и Индия], фактически устранились от этого участия, что ослабило движение и не позволило ему влиять на международную обстановку на заключительном этапе Холодной Войны в той степени, в которой ему это удавалось в 1950х гг.
Поражение индийской армии в пограничной войне 1962 г. было национальным унижением, однако именно оно вызвало невиданный подъем патриотизма в индийском обществе и заставило его усвоить тот факт, что в мире мировой политики права являются условным понятием. Индийское общество уяснило, что Индии необходимо усилить свой военный потенциал.
В начале 1980х гг., согласно новой военной концепции, было решено, что индийской армии следует более активно патрулировать линию фактического контроля [сложившуюся в результате конфликта 1962 г.]. Первым проявлением новой политики стало противодействие китайской оккупации пастбища Сумдуронг Чу, лежащего к северу от Тавана. Средства массовой информации Индии сделали спор достоянием общественности. Между правительствами Индии и КНР развернулся обмен официальными нотами протеста. Итогом стало принятие закона об образовании штата Аруначал Прадеш на территориях, чья государственная принадлежность оспаривается Китаем.
Индийская армия, спустя 25 лет после отступления, вновь заняла хребет Хатунг Ла в районе реки Намка Чу. Командующий армией К. Сундарджи сбросил парашютный десант близ Ксимитанга, вызвав переполох в Китае. Индийское правительство уклонилось от обсуждения вопроса с Пекином, продолжая военные мероприятия. Поразительно, но результатом этого стало неожиданное потепление в индо-китайских отношениях. В 1993 и 1996 годах, обе страны подписали Соглашение о мире, нормализовавшее обстановку в районах, прилегающих к линии фактического контроля. Состоялось 10 заседаний совместной рабочей группы представителей КНР и Индии, а также 5 заседаний группы экспертов, призванных определить точное положение линии фактического контроля. В отношениях двух стран наблюдается значительный прогресс, однако точку в истории вопроса поставит будущее.
Михаила Коростикова "Индия и Китай стоят на границе войны. Войска партнеров по БРИКС и ШОС сошлись на спорном плато в Гималаях", представители Индии и Китая 28 июля 2017 года на площадке БРИКС в Пекине попытаются остановить нарастающий конфликт в Гималаях, который уже принял угрожающие формы. Накануне Министерство обороны КНР фактически пригрозило соседу войной, призвав индийских военных перестать препятствовать строительству китайцами дороги на спорном участке бутанско-китайской границы. Пекин и Дели не только члены БРИКС, но с июня этого года еще и партнеры по Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). Однако снизить напряженность это пока не помогает. Во главе обеих стран стоят сильные лидеры, которые для защиты национальных интересов готовы пойти на большее, чем их предшественники.Новый китайский легкий "горный" танк VT5 (c) кадр из репортажа китайского телеканала ССTV2
«Я хотел бы напомнить Индии: не играйте с огнем и не принимайте решения на основе фантазий,— заявил накануне пресс-секретарь Минобороны КНР У Цянь.— Вся история Народно-освободительной армии Китая говорит об одном: наша армия защитит суверенитет и территориальную целостность страны. Скорее гора сдвинется с места, чем наша армия отступит». У Цянь также пообещал, что КНР нарастит группировку войск по всей границе и станет проводить больше учений. Подобного рода заявления звучат из Пекина уже месяц. Например, националистический государственный таблоид «Хуаньцю шибао» выпустил статью «Дели не вынес уроков из войны 1962 года», в которой предсказывает: индийская экономика в пять раз меньше китайской, а в случае войны и вовсе придет в упадок. Напомним, в 1962 году Пекин одержал над Дели победу в ходе скоротечной войны в пограничных регионах Аксай-Чин и Аруначал-Прадеш.
Нынешний виток конфликта между Индией и Бутаном с одной стороны и Китаем — с другой начался в первых числах июня. На территорию плато Доклам (в китайской версии — Дунлан), которое оспаривают Китай и Бутан, вошли китайские военные инженеры. Они начали строить дорогу в сторону Бутана. Власти этой страны заявили протест, который китайцами был проигнорирован. В дело вмешалась Индия — союзница Бутана ввела на территорию королевства свои войска и вытеснила китайских строителей с части плато. В ответ Пекин усилил военную группировку на плато, и теперь индийские и китайские военные там, как пишет пресса, «стоят друг напротив друга на расстоянии вытянутой руки». МИД КНР требует от Дели «немедленно вывести войска с китайской территории». Глава МИД Индии Сушма Сварадж согласна на это, но только при условии, что войска выведут и китайцы. Эту территорию Индия считает бутанской.
Плато Доклам — стратегически важный горный участок в районе схождения трех границ: индийской, китайской и бутанской. Бутан — единственный сосед Китая, не имеющий с ним дипотношений, зато поддерживающий тесные связи с Индией. Китай с 1970-х годов ведет в регионе строительные работы, прокладывая в район схождения границ автомобильную дорогу из столицы Тибета Лхасы. По ней в случае конфликта с Индией армия КНР сможет добраться до места назначения приблизительно за восемь часов. Дели опасается, что, взяв под контроль плато Доклам, Китай будет угрожать так называемому коридору Силигури («Куриное горлышко») — небольшой зажатой между Непалом и Бангладеш полоске индийской территории, которая соединяет основную территорию страны с семью восточными штатами.
В своих претензиях на Доклам Пекин ссылается на договор 1890 года между находившимся тогда под британским протекторатом Сиккимом (ныне индийский штат) и Тибетом (сейчас часть Китая), по которому Доклам входит в состав Тибета. Индия и Бутан никогда не признавали этого разграничения. В 1988 и 1998 годах Бутан и Китай подписали ряд соглашений, в которых обязывались решать территориальный спор в мирной обстановке и воздерживаться от военного строительства в регионе. По мнению властей Индии и Бутана, начав строительство дороги на плато Доклам, Китай нарушил эти договоры.
Положение усугубляется тем, что Бутан остается одним из наиболее дружественных Индии государств в Южной Азии, напоминает эксперт Московского центра Карнеги Петр Топычканов. «Пакистан — главный потенциальный противник Дели, Мальдивские острова и Шри-Ланка все теснее сотрудничают с Пекином. С Непалом после прихода к власти в Индии премьер-министра Нарендры Моди ожидалась перезагрузка отношений, но и ее не произошло,— сообщил “Ъ” эксперт.— Больше всего Индию раздражает китайско-пакистанский экономический коридор, который надолго привяжет Исламабад к Пекину. В какой-то момент терпение индийцев лопнуло, и они решили вмешаться». Петр Топычканов расценивает противостояние как «очень серьезное» и не исключает, что дело может дойти до открытого военного конфликта.
Обсудить свои противоречия Индия и Китай смогут сегодня в Пекине на 7-й встрече представителей государств БРИКС, курирующих вопросы безопасности. Там советник премьер-министра Индии Аджи Довал встретится с государственным советником КНР Ян Цзечи. При этом напомним, что в начале лета Индия стала партнером Китая по ШОС. Но к снижению напряженности между ними, как и предполагал “Ъ”, это не привело.
«ШОС и БРИКС нельзя считать военно-политическими блоками, они построены на основе консенсуса. Вряд ли в этом конфликте они смогут выступить как ограничитель или как посредник. Была надежда на то, что вовлечение в экономические проекты в рамках ШОС сблизит Пекин и Дели. Однако проблемы в их отношениях слабо связаны с экономикой, и даже высокий уровень торгово-экономического взаимодействия не может стать защитой от обострения конфликтов в спорных районах»,— заявил “Ъ” старший научный сотрудник Центра исследований Восточной Азии и ШОС ИМИ МГИМО Игорь Денисов. По его словам, «решить проблему помогло бы укрепление политического доверия, а также контроль над сторонниками жесткой линии в обеих странах, которые раздувают до небес даже мало-мальские трения, начиная грозить друг другу войной».
Впрочем, сами лидеры Китая и Индии Си Цзиньпин и Нарендра Моди во многом строят свои политические платформы на национализме, и отступить от заявленных целей на плато Доклам им будет непросто.
(с) Коммерсантъ
Как Индия и Китай конфликтовали во второй половине XX века. История вопроса
Осенью 1962 года между Индией и Китаем происходила пограничная война. Ее причиной стал неурегулированный территориальный спор в районах Аксай-Чин и Аруначал-Прадеш, где проходила линия Макмагона — граница, утвержденная Великобританией и Тибетом в 1914 году. 8 сентября китайские военные перешли участок границы в районе Дхола, а 20 октября начали массированное наступление на двух спорных участках, где Индия установила более 30 блокпостов. По итогам боестолкновений Народно-освободительная армия Китая (НОАК) закрепилась на 38 тыс. кв. км района Аксай-Чин. 21 ноября стороны объявили о перемирии. По оценкам, в ходе конфликта с обеих сторон погибли более 2 тыс. человек.
В сентябре 1967 года приграничный конфликт между Китаем и Индией возобновился в Сиккиме (тогда княжестве под протекторатом Индии, с 1975 г. ставшим индийским штатом). В ходе боестолкновений, длившихся пять дней, НОАК пыталась установить контроль над пограничным перевалом Нату-Ла. В начале октября китайские солдаты атаковали пограничный пост в районе Чо-Ла. Обе атаки китайских военных были отражены. По разным оценкам, в ходе боестолкновений погибло от 200 до 400 человек.
В декабре 1986 года Индия объявила спорный район Аруначал-Прадеш своим 24-м штатом, что вызвало протест Китая. Стороны стянули в приграничные районы солдат и военную технику, однако широкомасштабных военных действий удалось избежать. Весной 1988 года по итогам визита премьер-министра Индии Раджива Ганди в Китай страны договорились предпринять «взаимные и равные» шаги по обеспечению безопасности до разрешения пограничного вопроса.
Тамара Муллаходжаева
